— Расскажите, как вы начинали работать в Калуге. Вы ведь не калужанин?
— Я родился в Сибири, в городе Омске, архитектурное образование получил в МАРХИ, как и многие из работающих в Калуге архитекторов. Начинал обучение на градостроительном факультете в группе Николая Николаевича Улласа (одного из авторов проекта Лужников и крайне интересного человека), но на 5-м курсе перешел в группу теории — меня интересовали некие сущностные, философские основания архитектуры как вида деятельности, причем не только профессиональной, а как деятельности любого человека, преобразующего свое пространственное окружение и тем самым делающего это окружение частью себя. На Западе в это время над такими вопросами в рамках темы партисипации (participation — соучастие) активно работал архитектор и теоретик Кристофер Александер.
Мой диплом был посвящен анализу зарубежного опыта проектирования семейных детских домов (в нашей стране до этого их не создавали) и разработке методологических оснований для проектирования объектов такого типа, в которых, по сути, должна происходить реанимация разрушенных естественных семейных отношений, уклада. Параллельно с дипломом участвовал во Всесоюзном конкурсе на проект семейного детского дома и в разработке концепции одного из первых семейных домов в Ульяновске, задумывавшегося как своеобразный культурно-образовательный городской центр.
После успешной защиты диплома мне предлагали остаться в аспирантуре, но я предпочел этому работу в Институте теории архитектуры и градостроительства, поскольку в нем тогда создавалась лаборатория основ организации проектного дела под руководством известного философа и методолога Георгия Петровича Щедровицкого. Еще студентом я участвовал в проводимых им семинарах и организационно-деятельностных играх, посвященных экспериментам и исследованиям в образовании. Упустить возможность поработать с мыслителем из круга Зиновьева, Мамардашвили, Грушина, Глазычева я не мог. К сожалению, лаборатория просуществовала недолго, и в 1992 году я переехал в Калугу, где вместе со своим студенческим другом Евгением Челноковым создал частную проектную фирму.
Фирма называлось «Аквилон» и, помимо архитектурного, дизайнерского проектирования, вела образовательную работу в студиях для детей разного возраста, начиная с 3 лет, проводила различные культурные акции, наиболее значимой из которых стала выставка-семинар «Дети — новая реальность» летом 1994 года.
—А какими собственно архитектурными проектами вы занимались в этот период?
— Еще до переезда в Калугу и создания «Аквилона» мы с Евгением Челноковым выполнили весьма интересную по идейному посылу работу в духе партисипации для школы № 48 на Терепце.
Простой заказ на интерьеры холлов, рекреаций мы попробовали перевести в жанр акции, совместного действия, соучастия нас как профессионалов и реальных хозяев школы — ее учеников.
Иного плана работы были связаны с реконструкцией городского ТЮЗа, концепцией развития ансамбля Областного художественного музея, проектированием интерьеров Театра кукол в Малом зале кинотеатра «Центральный» и реконструкции сквера за этим же кинотеатром. Все это были муниципальные заказы, и, увы, в лихие девяностые ни один из названных проектов не смог быть реализован. Но мне и моим коллегам (в этих работах участвовали тогда Елена Кырчанова, Сергей Парамонов, Вера Москалева, Евгений Челноков) они казались и по-прежнему кажутся удачными, а некоторые (концепция ансамбля Областного художественного музея с созданием нового выставочного зала) — весьма высоко были оценены градостроительным советом. Кстати, часть из названных проектов мы смогли недавно показать на выставке «Лаборатория архитектора», за инициативу проведения которой я искренне благодарен главному архитектору города Евгению Анатольевичу Голышеву.
Вообще, диапазон проектных работ был весьма широким — от детской площадки на Правобережье (шикарный макет крепости тогда получился!), дизайна козырьков при входе в магазины и городских урн для мусора (многие стоят до сих пор и мне нравятся) до аналитического исследования благоустройства исторической части Калуги и проекта реконструкции жилого квартала по улице Ленина напротив Гостиного двора (этот проект я делал вместе с Михаилом и Еленой Кырчановыми). Составы проектных групп по разным заказам менялись, но нам было интересно и азартно работать вместе, и, несмотря на крайне незначительный процент реализации проектов в строительстве, я считаю этот период весьма плодотворным. По сути, хороший проект — это уже реализация, поскольку в нем воплощается мысль, идея, и поэтому он ценен уже сам по себе, как красиво решенная интеллектуальная задача. А остальное — экономические и иные житейские обстоятельства, к пространству мысли и культуры имеющие отдаленное отношение. Иван Леонидов практически ничего не реализовал, что не умаляет его значения в истории советской и мировой архитектуры.
— Но что-то ведь все-таки в тот период было реализовано по вашим проектам?
— Если говорить не о частных интерьерах офисов, а о том, что заметно всем горожанам, — это памятник жертвам политических репрессий в Золотой аллее возле Каменного моста. Проект памятника мы делали вместе с Еленой Кырчановой. К сожалению, даже такой небольшой объект из-за проблем в финансировании создавался в течение 5 лет (с 1994 по 1999 год) и так и не был реализован в полном объеме — отсутствуют спроектированные нами фонари, которые композиционно важны для ансамбля памятника.
— А чем вы занимаетесь сейчас как архитектор, проектировщик?
— Тематический диапазон работ по-прежнему достаточно широк — для клиентов, понимающих толк в дизайне и придающих значение его качеству, продолжаю проектировать даже такие незначительные, казалось бы, объекты, как козырек над крыльцом или входом в дом (удачный по качеству исполнения пример — вход в Городской почтамт). Проектирую частные дома, интерьеры квартир, включая нестандартную мебель, эксклюзивные светильники, камины, лестницы, декоративные композиции из стекла и ткани. Но такая подробная (и порой длительная, многолетняя) работа возможна только с умным, понимающим заказчиком, когда возникает доверие, эмоциональный и содержательный контакт. Работать по принципу «чего изволите?» я не могу: это насилие над собой, и результат никогда не будет хорош. Значительная часть клиентов выходит на меня через общих знакомых, и это создает своеобразный фильтр, позволяющий мне работать с интересными и приятными людьми.
Вообще, многие вещи в спроектированных мной объектах я люблю и стараюсь делать сам, своими руками — мозаики, светильники, отделку каминов керамикой. Получаю от этого большое удовольствие, да и заказчикам нравится результат. Даже с камнем недавно пришлось поработать — делал красивую столешницу в виде крыла для рабочего места администратора в холле стоматологической клиники в Москве. Очень люблю работать с деревом — оно мне близко. Если надоест проектировать — начну столярничать.
— Получается, что вы предпочитаете работать с частным заказчиком и специализируетесь на приватной, жилой архитектуре?
— Нет, это не совсем так. Я редко работаю над проектами один, а в рамках фирмы «Арди-проект», которой сейчас руководит мой давний друг и коллега Евгений Челноков, я участвовал и в работе над зданием по улице Суворова, где расположен «Клуб на Дворянской», офисы и гостиница, и в реконструкции многоэтажного учебного корпуса института в Обнинске, и в проектировании девятиэтажного жилого дома в переулке Больничный. Пожалуй, только в разработке промышленных объектов, которыми занимается наша фирма, в силу их специфики я не участвую.
Весьма значимой для меня была работа над административным зданием на площади Старый торг. Мы пытались развить идею, наметившуюся еще при реконструкции этой площади в 70-е годы прошлого века, в связи со строительством здания Областной администрации. Автором этой идеи был Евгений Иванович Киреев, и, отталкиваясь от нее, мы сделали два варианта фасадов для здания, которое могло бы завершить ансамбль площади с восточной стороны. Проект, увы, не получил поддержки. Дома, что ступенями спускаются вниз по Воробьевке, надстроили мансардами и аккуратно покрасили, но проблема ансамбля площади осталась нерешенной.
Из объектов, которые, видимо, будут замечены в городе, следует назвать многоэтажную офисную пристройку к боулингу «Б-45» на улице Кирова. Проект близок к завершению и вскоре его уже можно будет показать.
А помимо работы в стандартной схеме «заказ — проект — реализация» есть еще и конкурсное проектирование. В 2003 году я участвовал во Всероссийском архитектурном конкурсе «Дом за городом». Там у меня совсем другая архитектура, нежели та, что я делаю, работая с конкретным клиентом. Значимым прецедентом для города, на мой взгляд, стал заказной конкурс на реконструкцию территории так называемого «белорусского рынка», проведенный частными инвесторами. В конкурсе участвовали творческая мастерская Савичева Игоря Алексеевича, проектная мастерская «Архиплан» Кырчановых и наша фирма «Арди-проект». Увы, из-за невнятного отношения городских властей (несмотря на то, что проекты рассматривались на градсовете) никаких реальных последствий этот конкурс не имел, и в градостроительном отношении ситуация в этой части города по-прежнему остается «тухлой».
Судя по тому, как велась работа над проектом реконструкции стадиона «Центральный», от первых заказных проектов воронежских и иностранных проектировщиков до недавно прошедшего открытого конкурса на строительство Ледового дворца с бассейнами, в Калуге не умеют или по каким-то причинам не хотят использовать конкурсы в качестве механизма развития города и поиска лучших (в архитектурном смысле) вариантов преобразования конкретных его фрагментов.
Сегодняшняя ситуация с нелепым, на мой взгляд, «референдумом» по поводу Центрального рынка и его реконструкции говорит о том же. Судьба такого крупного и узлового фрагмента городской структуры в ее исторической части заслуживает не менее пристального внимания, чем «Ледовый дворец» напротив Областной филармонии (крайне спорный в градостроительном аспекте из-за очевидного неблагополучия транспортной ситуации, которую размещение крупного объекта единовременного массового посещения может довести до полного коллапса). А между тем, конкурсы, по-моему, могут стать очень значимым механизмом влияния на архитектурный облик Калуги, и в этом вопросе я разделяю позицию многих своих коллег. При этом очень важно, чтобы конкурсам уделялось должное внимание со стороны, как власти, так и СМИ, а проекты не только лауреатов, но и всех участников были бы в свободном доступе, чтобы любой желающий мог убедиться, что выиграл действительно самый достойный. Возможно, это помогло бы Калуге сделать серьезный шаг навстречу по-настоящему хорошей архитектуре.
