Калуга не слишком избалована современной архитектурой. Из заметных (в хорошем смысле) построек нулевых-десятых годов можно назвать разве что здание ИКЦ, а остальные предпочитают особо не выделяться. И вдруг в социальных сетях начали появляться фотографии нового двухэтажного дома на Воронина — то есть там, где меньше всего можно было бы ожидать экспериментов. Большая часть комментаторов подход одобряет: называют его «забавным», «стильным», «интересным» и определенно заслуживающим внимания.
Автор проекта — известный и опытный архитектор Елена Кырчанова из бюро «Архиплан». Мы поговорили с Еленой Михайловной о работе над образом дома, его окружении и о «своих» заказчиках.
— Всех очень волнует вопрос, что же все-таки будет в новом здании?
— С самого начала проектирования заказчик был настроен на некое общественное пространство, которое впоследствии можно было бы легко сдать в аренду. Какие-то минимальные вещи заложены: туалет, вода, а все остальное —открытое пространство, несущие конструкции по углам и нет никаких колонн внутри. Не скрою, думали и об одноэтажном здании, там же был одноэтажный деревянный жилой дом. Но рядом с возникшими многоэтажными домами он уже переставал «держать строй». Двухэтажное здание с градостроительной точки зрения более уместно.
Мы даже хотели слева сделать прозрачный забор, показать кирпичную кладку следующего здания. Но они были категорически против. Поэтому там тоже забор по моему эскизу.
— В каком году вы начали работать над этим проектом?
— Кажется, в 2020-м. Сначала сделали эскизный проект, отдали заказчику, быстро нашелся конструктор, он сделал конструктив. А сложности начались позже...
— Этот стиль необычный для Воронина, если мягко говорить, он сразу появился?
— Да, на первых эскизах.
— Не страшно было работать в этом окружении? За последние годы улице здорово досталось…
— Что же тут страшного? Я работаю в жестких рамках, как внешних, так и внутренних — тех, которые архитектор ставит в душе у себя. Внешние границы — это «красная линия» и этажность. Здесь более-менее все понятно. С внутренними сложнее. Сразу встаёт вопрос: что произойдёт с пространством, в котором я проектирую? могу ли я «оживить» это место? На мой взгляд, каждый новый проект должен улучшать место, где он планируется. А если он ухудшает, — значит проект напрасен. Ну а если улучшает, значит, он необходим!
— Вообще удивительно уместное здание, при том, что там нет никакого намека на классическую архитектуру.
— А потому что оно сомасштабно своим соседям, только со своим характером и в своем наряде. Если позволите, немножко теории: ещё благодаря своей трехчастной композиции окон. Есть те же три окна, только они запрыгнули наверх. Окна неширокие, есть тяготение к вертикали. Классическая архитектура вся тяготеет к вертикали. Наши окна также имеют наличники, только они в раскрытых откосах. То есть получается некая перекличка. И отделка у нас деревянная, но своя, особенная. Хотя для строителей это оказалось непростой задачей…
— А сейчас обратный разворот?
— Пока мне кажется, что только частный заказчик готов на определенные эксперименты, когда для себя делает. А когда что-то делается для города, для общественных пространств, на них все-таки экономится. Или если это жилье на продажу. А когда люди строят для себя, они уже не хотят идти по пути понятного и общепринятого, выбирают интересные решения.
— То есть когда эти решения не на виду?
— Не обязательно. Сейчас по нашему проекту начато строительство административного здания на Правом берегу, оно будет однозначно иметь свой характер и оно будет на виду. Такое же небольшое по масштабу и, в чём-то похожее по стилю [на дом на Воронина]. На Набережной проектируем объект.
— На набережной?!
— Да, об этом пока рано говорить.
— Хорошо, тогда вернемся к дому на Воронина. Этот стиль, необычный все-таки для Калуги, чем он вдохновлен?
— Просто родился. Такой ломтик хлеба, отрезанный от буханки — его просто нужно было оформить. Сейчас я не про стиль, я про образ.
— Мне, конечно, хочется видеть в городе больше современной архитектуры, но почему-то большинство ваших коллег работают в классическом стиле.
— Это и проще, и почти беспроигрышно, когда что-то цитируешь. Ну а потом, заказчик тоже должен быть готов на эксперимент, внутренняя свобода должна быть. А мне уже ничего не страшно, я во всех стилях работала, и сейчас мне важен не столько стиль, сколько живой образ. Чтобы дом не стоял вот так твердо, а было какое-то внутреннее движение.
— Я знаю, что вы не фанат новых технологий, предпочитаете все делать вручную. А как это согласуется с современными технологиями строительства, все же просят BIM или как минимум чертежи?
— У меня прекрасные коллеги, которые все это умеют и постоянно учатся. Для главы бюро это все-таки не такая большая проблема.
— Нейросети нас еще не скоро заменят?
— Нейросеть же использует прежде всего чужой опыт, а архитектура начинается с идеи, с образа. С интуиции. Разве у нейросетей есть интуиция?
— Что для вас главное в профессии архитектора?
— Творчество, конечно.
— А что самое сложное?
— Наверное, убеждать. Заказчика в первую очередь, но и подрядчиков тоже, людей, которые с тобой работают.
